Танковый шлем, или, как его еще называют, шлемофон – пожалуй, один из самых узнаваемых элементов военного обмундирования. Служба танкистов – это теснота, едкий запах горючего, выхлопные газы, жар от работы двигателя и постоянная тряска при движении машины. В случае попадания снаряда члены экипажа могли запросто лишиться зрения из-за раскаленных брызг металла и мелких осколков. А обычную бытовую травму, ударившись головой при неловком движении, можно было получить и в стоящем на месте танке. Для защиты головы танкиста от травм и осколочных ранений необходим специальный головной убор.
Знакомый нам танковый шлем появился в 1934 году. О том, почему именно такой силуэт шлема был выбран для этого рода войск, ходит множество слухов и домыслов. В таких ТШ экипажи советских танков прошли через Хасан, Халхин-Гол, Испанию, Польшу и Финляндию. До Великой Отечественной войны он претерпел ряд модернизаций. Войну советские танкисты начали в шлеме образца 1938 года. Согласно техническим условиям 1938 года предусматривалось несколько вариантов шлемов для советских танкистов — кожаный, крытый кирзой, из кирзы и меховой. Кожаный шлем танкиста шили из черного шеврета, в качестве подкладки использовалась темно-синяя байка. Лишь в конце 1942 года этот шлем стал оснащаться радиооборудованием авиационного типа, после чего был переименован в шлемофон, а в простонародье новая версия танкового шлема получила прозвище «говорящая шапка».
Танковые шлемы делались из кожи или авизента (плотная износостойкая ткань особого плетения). Ото лба к затылку были расположены три валика, в передней части размещался налобник. С боков находился либо один валик, который пришивали по центру, либо три, расположенные веером. Обязательным элементом советского ТШ были клапаны, которые защищали уши танкиста. Все ребра или валики наполнялись конским волосом, а в более поздних моделях – техническим волокном.
Во время Великой Отечественной войны в увеличенные пазухи и специальные карманы на клапанах шлема стали устанавливать радиооборудование (овальные чашки телефонов и ларингофонов, а также соединительные шнуры). Советский шлемофон, как и вся наша военная машина, вещь довольно консервативная. Поэтому за 80 лет своего существования шлем танкиста почти не претерпел изменений.
В экспозиции «Зал Славы» Музейно-выставочного центра представлен танковый шлем времён Великой Отечественной войны, который принадлежал Златорёву Александру Петровичу, командиру танковой роты. В этом шлеме он прошёл практически всю войну - в Великой Отечественной он сражался с апреля 1943 года по май 1945 года, воевал на Южном, Центральном, 1-м Украинском фронтах, был участником Курской битвы, участвовал в боях за освобождение Карпат, Силезии и Чехословакии. Одним из первых в полку был награждён орденом Александра Невского, так же награждён двумя орденами Отечественной войны II степени, орденом «Красная звезда», медалью «За боевые заслуги» и другими наградами.
Танковый шлем является свидетелем фронтового прошлого. Немало героических и трагичных моментов пережил его хозяин на дорогах войны. Ещё будучи лейтенантом, в 1943 году, он принял танковый взвод на кануне боёв на Курской дуге. «Первый бой - Поныри. Загнали вражеские танки в реку, немцы попытались спастись вплавь, но были настигнуты огнём» - вспоминает Александр Петрович.
«К середине августа бои на Курской дуге затихли, и нашу 3-ю гвардейскую танковую армию вывели на доформирование в Малиновские леса, это примерно в 40-50 километрах от города Курска. Целый месяц мы занимались боевой подготовкой. Однажды я проводил занятие со взводом по тактике «в поле-пеший танковому» (есть такое выражение у танкистов). В это время высоко над нами завязался воздушный бой, мы задрали головы и стали переживать за наших лётчиков. Вскоре один «Мессер» загорелся и стал падать на нас. От падающего самолёта отделилась чёрная точка, над ней раскрылся купол парашюта. Мы легли в траву, и лётчик нас не заметил, приземлился от нас в ста метрах. Пока он отстёгивал парашют, мы успели окружить его. Кричим: «Фриц, хенде хох!». Фашист в ответ открыл огонь по нам из пистолета, а мы лежим и считаем выстрелы. Затем поднялись из травы и стали подходить к нему. Немец плюнул в нашу сторону и поднял руки, даже не поняв, что мы – то были совсем без оружия! Так мы и забрали в плен немецкого лётчика.»
В конце сентября 1943 года механизированные части 3-ей гвардейской танковой армии захватили плацдарм на Днепре. В ночь на 12 октября его бригаде предстояло форсировать Днепр. Танки переправляли на паромах. Катер, который буксировал танк Златорёва сбился с курса, паром сел на мель и с рассветом вражеская авиация заметила их и начала обстреливать, обстреливала и пехоту, которая переправлялась справа от танка. Создалось критическое положение и лишь энергичные действия командующего армией генерала П. С. Рыбалко исправили положение. Пехота понесла потери, экипаж же не пострадал.
В одном из боёв, танк Златорёва Александра Петровича внезапно сломался – полетела гусеница. Машина встала бортом к вражеским пушкам. Снаряд попал в мотор. Командир понял, что спасти машину уже нельзя. Был отдан приказ экипажу покинуть танк. Идущие рядом увидели, что машина капитана Златорёва обречена и стали прикрывать её огнём своих танков. Последним горящую машину покинул командир и был тут же ранен в ногу. После чего отправлен в госпиталь. После госпиталя – снова фронт. В конце 1943 года и начале 1944 – го - Александр Петрович принимал участие в боях за белую церковь, где танками поддерживал действия 1-ой Чехословацкой бригады. Потом Корсунь – Шевченковский, Краков и Дрезден. Последний бой капитана Златорёва был уже за Эльбой.
«Броня крепка, и танки наши быстры,
И наши люди мужеством полны.
В строю стоят советские танкисты -
Своей великой Родины сыны.
Гремя огнем, сверкая блеском стали,
Пойдут машины в яростный поход,
Когда суровый час войны настанет,
И нас в атаку Родина пошлет.
Пусть помнит враг, укрывшийся в засаде,
Мы начеку, мы за врагом следим.
Чужой земли мы не хотим не пяди,
Но и своей вершка не отдадим…»
/Б. Ласкин/